Вообще любую женщину (которая не общественный деятель) звать за глаза по фамилии – фамильярность, злоупотребление отсутствием, снижение, обращение ее в мужчину, звать же за глаза – ее детским именем – признак близости и нежности, не могущий задеть материнского чувства – даже императрицы.
Марина Цветаева

Знаменитые мужчины

Выберите пол

Знаменитые женщины   Знаменитые мужчины

Выберите первую букву имени


Знаменитые мужчины с именем на букву В

Валентин Саввич Пикуль Вальтер Беньямин Вальтер Скотт Василий Александрович Сухомлинский Василий Великий Василий Макарович Шукшин Василий Осипович Ключевский Венедикт Васильевич Ерофеев Вениамин Александрович Каверин Виктор Анатольевич Шендерович Виктор Мари Гюго Виктор Робертович Цой Виктор Степанович Черномырдин Виктор Эмиль Франкл Вильгельм Виндельбанд Вильгельм Дильтей Вильгельм Райх Вильгельм Рихард Вагнер Вильгельм фон Гумбольдт Вильгельм Швебель Виссарион Григорьевич Белинский Владимир Алексеевич Солоухин Владимир Афанасьевич Обручев Владимир Владимирович Маяковский Владимир Владимирович Набоков Владимир Владимирович Путин Владимир Вольфович Жириновский Владимир Галактионович Короленко Владимир Иванович Вернадский Владимир Иванович Даль Владимир Михайлович Бехтерев Владимир Францевич Эрн Вячеслав Васильевич Тихонов Вячеслав Иванович Иванов

Вильгельм Виндельбанд (1848-1915)




Биография

Вильгельм Виндельбанд

Немецкий философ, историк философии. Основатель Боденской школы неокантианства, преподаватель Лейпцигского, Цюрихского, Фрейбургского, Страсбургского и Гейдельбергского университетов (с 1870 по 1915 г.). Автор работ: «История древней философии» (1888), «О свободе воли» (1905), «Философия в немецкой духовной жизни» (1909) и других. Виндельбанд внес огромный вклад в развитие истории философии.


Подробнее об имени Вильгельм

Афоризмы

Бегство в прошлое, собственно говоря, то же самое, что бегство в идеал.

Богатым может быть и такое общество, в котором немногие очень крупные капиталы прибавляются ко многим небольшим.

Большинство столь же легко может заблудиться, как и отдельный человек, и еще вопрос, «На чьей стороне большая вероятность истины?»

В глубочайшей сущности культура есть не что иное, как творческий синтез.

Великие образы человеческой истории разделяет с великими образами искусства одно высшее преимущество: они неисчерпаемы.

Великий художник не ведает правил, он создает их.

Весь процесс мышления покоится на различении представлений.

Весь процесс человеческой культуры, углубление и расширение всего ценного в ней в истории, снова и снова вселяет в нас убеждение во включенности нашей жизни в разумную связь, по своему значению бесконечно превосходящую нас самих.

Весь шум окружающего мира бессилен по отношению к слабому звуку, который может заставить сочувственно задрожать наше внутреннее существо.

В нашем познании и знании мы больше не можем быть цельными людьми, но в нашей действенной вере в идеалы мы всегда должны оставаться ими.

Время, которое не щадит планет, справится и с нашими пирамидами.

Всегда рост преступлений против собственности дает нам возможность говорить о росте нужды населения, а рост преступлений против жизни – о росте его нравственной одичалости. Общественная психология проявляется в отдельных людях. Ответственность человека уменьшается в том случае, если свобода выбора была ограничена

Все содержащиеся в религии элементы абсолютных ценностей распределяются между тремя царствами истины, добра и красоты.

Все человеческие мнения относительны: каждый смотрит на вещи так, как ему удобно.

Все, что происходит с нами, совершается при нашем собственном деятельном участии.

Всякая культурная работа есть сознательное творчество жизни.

Всякая оценка предполагает в качестве собственного мерила определенную цель и имеет смысл и значение только для того, кто признает эту цель.

Вся наша нравственность коренится в нравах.

Где нужда сильнее всего, там ближе всего и помощь.

В этом вечна слава Афин: до афинян не было народа, у которого научная образованность была бы общественной силой; нет после этих афинян народа, у которого она перестала бы быть таковой.

Гений в этом мире осужден на отрешенность.

Даже самый удаленный от общества отшельник обусловлен в своей духовной жизни обществом, которое его создало.

Для истинности или ложности представления совершенно безразлично, сколько людей таковую признают или не признают.

Для того чтобы обнаружить в истории разум, надо обладать не только знанием истории, но и знанием разума.

Если я захочу схватить луну, то моих сил на это не хватит. Я буду в состоянии только протянуть к ней руки.

Естественный процесс может соответствовать норме, но не должен соответствовать ей.

Есть оценки, которые имеют абсолютное значение, хотя бы они фактически не пользовались всеобщим признанием или даже никем не признавались.

Есть такие люди, которые могут проливать горькие слезы при одном представлении о несчастье, хотя бы при этом не могло быть и речи о возможности этого несчастья.

Задачи не реализуются сами, их нужно реализовать.

Идеи могут находиться только в головах мыслящих людей.

Изменение не есть прогресс.

Из одних и тех же посылок можно вывести только один правильный вывод и, наоборот, массу ложных.

Интеллектуальный элемент не является настолько значительным шансом в жизненной борьбе, чтобы быть всегда решающим.

Искусство никогда не должно превращаться в действительность.

Истина есть совместное мышление.

Истина не влетает, как жареный голубь, в разинутый от удивления рот.

История греческой философии есть история зарождения науки Философия подобна королю

Лиру, который раздал детям все свое имущество и затем должен был примириться с тем, что его, как нищего, выбросили на улицу.

История знает множество мыслителей, одушевленных чистейшим влечением к познанию и все же запутавшихся в самых печальных заблуждениях.

Когда нравственный человек и человек безнравственный вступают в борьбу, то безнравственный при прочих равных условиях имеет больше шансов на победу.

Ко многому из того, что нас прежде когда-то волновало, мы потом при воспоминании относимся вполне равнодушно.

Кто привык правильно мыслить, тот окажется в общественной борьбе наиболее приспособленным и переживет других.

Культурный человек обладает не только нравственной, но и логической и эстетической совестью.

Людей, которые идут и могут идти своим путем, становится все меньше.

Логический закон противоречия или моральный принцип долга нельзя доказать: их можно лишь довести до сознания.

Недостаток знания ограничивает свободу нашего выбора.

Нелепо было бы требовать, чтобы одно и то же дерево одновременно приносило цветы и плоды.

Нет истинной гениальности и полного расцвета духовных сил без величия характера.

Ни в чем мы не ошибаемся так часто, как в том, что затрагивает нас лично.

Никогда свобода не является абсолютной.

Никто не станет отрицать того, что философия всегда есть продукт человеческого духа, явление интеллектуальной жизни, но никто не сочтет это соображение хоть сколько-нибудь ценным.

Ни один человек не сможет сказать заранее, какое из чувств будет в нем сильнее, голод или любопытство.

Нужда развивает изобретательность, и легко все то, что мы делаем охотно и с любовью.

Общество неспособно чувствовать, лишь индивиды могут быть счастливы или несчастны.

Один и тот же человек может очень живо создавать себе в фантазии определенные представления и в то же время очень вяло возбуждать в своем воображении соответствующие этим представлениям чувства.

Ответственность доходит лишь до тех пределов, в которых действует причинная связь.

Односторонность и ошибочность индивидуальных мнений покоится главным образом на том, что каждый наше дело.

Мое право состоит в том, что у других есть обязанности по отношению ко мне.

Моральность не дает преимущества в борьбе за существование.

Мы не можем принять прежнее неизменным, ибо мы сами стали другими.

Мы ни от кого не требуем, чтобы он был гениален, но мы не можем допустить, чтобы человек был слишком уж глуп.

Названия имеют свою судьбу, но редкое из них имело судьбу столь странную, как слово «философия».

Народ, который учится, должен стать народом, который действует.

Наука одна не может дать нам охватывающее все наши потребности сознание.

Находиться в оковах созерцания времени – таков, боюсь, наследственный грех интеллекта.

Наши мысли повсюду непроизвольно приспособляются к нашим потребностям, причем эти последние отнюдь не всегда сознаются нами.

Невозможно обсуждать логические или научные законы с тем, кто отрицает значимость законов мысли; невозможно достигнуть нравственного понимания с тем, кто вообще отрицает долг.

Никто не может размышлять в пустоте, хотя и нельзя отрицать, что многие в конце своих размышлений приходят к пустоте.

Отдельные личности иногда обгоняют свое время, иногда отстают от него.

Очень немногие из нас становятся выше окружающей их обстановки.

Очень часто то, что мы называем знанием, представляет собой простую ассоциацию.

Парламентаризм – это государственная форма дилетантизма.

Право большинства – это право сильного и не имеет нравственного основания.

Представления приходят и уходят.

Самое худшее в распространении дилетантизма – его господство в области воспитания.

Самый тяжкий и мучительный труд – работа мысли.

Свет вечности сияет для меня не в знании, а в совести.

Свобода есть господство совести.

Свобода – вершина, до которой поднимаются лишь немногие.

Ссылка на массы имеет то преимущество, что кажется особенно убедительной.

Сильная личность следует только собственному мнению, слабая хватается то за одно, то за другое мнение; но каждый верит, что как физически, так и нравственно он – центр мира!

Солнце естественной необходимости озаряет правых и виноватых.

Стремление мыслить далеко не всегда обеспечивает достижение цели.

Сознание долга – высшее условие, при котором возможна нравственная жизнь.

Суеверная приверженность большинству относится к особенностям нашего времени.

Существование общества – не высшая цель, но оно средство для осуществления этой цели.

С философами дело обстоит, по-видимому, таким же образом, как с различными людьми, носящими имя Павла, для которых также невозможно найти общий признак, на основании которого они носят это имя.

Толпа или даже большинство не есть трибунал.

Только там, где мышление рассматривается как нравственный долг, оно может достигнуть своих целей.

Тот пленный герцог, которому предоставлен был выбор быть потопленным в мадере или в хересе, вряд ли радовался своей свободе выбора.

Тот, кто требует от философии абсолютного суждения о том, дает ли устройство мира больше радостей, чем страданий, или, наоборот, тот трудится над фантомом, ибо хочет найти абсолютные определения в области, где ни один разумный человек их не ищет.

То, что мы требуем от других, мы должны требовать и от себя.

То, что прежде называлось ненормальным, скоро будет для нас просто необычным.

Умереть с голоду, находясь между двумя связками сена – это, пожалуй, сделает только метафизический осел; настоящий же осел значительно умнее: он уничтожит одну за другой обе связки сена.

Трудно умереть за истину, но еще труднее жить для нее.

Уже один только мир нашего знания не сможет никогда уложиться в одном уме.

Философия хрестоматий и книг для чтения, желающая выбрать самое общее из всех научных областей, столь же бесплодна, сколь скучна.

Часто достаточно малейшего смещения угла зрения, малейшего изменения освещения, чтобы уловить новые, доселе незамеченные контуры образа

Часто человек сам губит свою надежду мнимыми и бессмысленными сомнениями.

Чтобы быть бессмертным, я должен умереть.

Чувство свободы коренится в совести.

Чувство Я – наиболее сильное, живое и влиятельное из всех чувств.





нет комментариев




ВНИМАНИЕ: комментарии со ссылками, изображениями и видеороликами размещаются после проверки!